Старейшины прекрасно поняли, на что намекал хитрый колдун, предоставив Валааму последний довольно весомый аргумент в виде солидного мешка с золотыми монетами.

Чернокнижник удовлетворённо хмыкнул и, взвесив мешок в руке, изрёк:

– Передайте вашему царю, что согласен я изгнать иудеев из его цветущих земель.

На следующий день как и договаривались, засобирался великий кудесник в дорогу, ибо дело было нешуточным и не терпело никаких отлагательств. Уложив свои скромные пожитки в заплечный мешок, Валаам вывел из сарая недавно приобретенную на рынке молодую ослицу и, оседлав ее, поскакал в далёкий Моав. Конечно, можно было воспользоваться ковром – самолётом, но погода в тот день была нелетная – синоптики предсказывали крупную пылевую бурю.

Ослица всю дорогу вела себя как-то странно, более того она вела себя крайне неестественно. Животное не только не уставало резво стуча копытцами, но и (удивительное дело!) не нуждалось в пище и воде. Поначалу чернокнижник обрадовался такому повороту дел, быстро подсчитав сколько сможет он сэкономить на этаком сокровище, но затем, подумав, испугался, ибо пахло тут магией высшего порядка, которая была не по плечу даже самому Валааму. Он попытался вспомнить торговца, который продал ему пару дней назад странную ослицу. Но проклятая память подсовывала что угодно, только не то, что нужно. В голове как назло крутились двадцать великолепных смуглокожих наложниц, присланных в дар колдуну щедрым царём. Наложницы всё никак не шли из головы, волнующе поводя телесами, исполняя то танец живота, а то и вовсе какие-то совсем уж неприличные телодвижения. И одежд на девушках было всего ничего – тонкая лента бисера.

Кудесник вытер взмокшее чело снятой чалмой, с ненавистью посмотрев на жаркое солнце. Странная ослица без устали несла его вперёд и чудилось Валааму в её невероятной выносливости нечто зловещее. Он нутром предчувствовал неприятности, и неприятности не заставили себя долго ждать.

Уже большую часть пути преодолел кудесник, как вдруг вьючному животному вздумалось проявить свой норов и оно взяло да и остановилось прямо посреди дороги.

Валаам громко выругался и, спрыгнув в пыль, пару раз перетянул ослицу по морде хворостиной. С таким же успехом он мог бы ударить лежащий у дороги камень. Животное не двигалось.

– Ах, что б тебя! – гневно запричитал чернокнижник. – Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого… Эй, что-то я не то говорю… Будь проклят тот день, когда я приобрёл это упрямое животное.

Немного поразмыслив колдун понял, что если он немедленно не примет какие-то срочные решительные меры, то опоздает к назначенному часу в Моав, а тогда уплаченное ему золото придётся вернуть. Ну уж нет, этого он ни за что не допустит.

И Валаам принялся за дело.

Он больше не бил своенравную ослицу, вместо этого он принялся с силой толкать её вперёд, уперев руки в твёрдый круп. Толкание так же как и хворостина не помогло. Тогда Валаам решил поступить с точностью наоборот и вместо того, чтобы толкать животное, схватил его за хвост и потащил назад.

Неожиданно короткий ослиный хвостик вытянулся. Волшебник испуганно вскрикнул, разжимая руки и оторванный хвост тяжело упал к его ногам.

Кудесник в замешательстве смотрел на своё упрямое средство передвижения. Средство передвижения, по-прежнему, было безучастно ко всему, неподвижно застыв на дороге. В том числе оно было безучастно и к совершённому над собой злодеянию, а именно – насильственной потери чудесного серого хвоста.

– Египетская сила… – вслух проговорил взмокший от чрезмерных усилии Валаам и присев стал рассматривать оторванный ослиный хвост.

Хвост был занятен. Во-первых, не было никакой крови, а во-вторых… из него вывалились какие то блестящие металлические штуковины.

Валаам опасливо подобрал оторванную часть животного. Торчащие из обрывка хвоста штуковины на ощупь оказались железными. Глубоко заинтригованный происходящим, чернокнижник подошёл к ослице и изучил то место, откуда недавно рос хвост. На месте хвоста зияла ровная идеально круглая дыра, заглянув в которую испуганный Валаам рассмотрел зияющую чернотой пустоту. Впору было задуматься о собственном душевном равновесии: либо он только что сошёл с ума, либо… иного «либо» просто не существовало.

– Что ж… – вслух произнёс Валаам, в котором случившиеся душевные потрясения не смогли придушить острую предпринимательскую жилку. – Пойду в Моав пешком, ибо нужно отрабатывать гонорар за этих так удачно подвернувшихся иудеев.

Но не тут-то было!

Неожиданно ослица заговорила человеческим голосом, желая окончательно доконать и так уже порядком настрадавшегося хозяина.

– Что я сделала тебе, что ты бьешь меня? – так приятным женским контральто спросила она.

– Шта? – от ужаса у кудесника случился лёгкий нервный тик.

Ослица послушно повторила полную нескрываемого укора фразу.

Валаам взял себя в руки:

– Я наказал тебя за то, что ты стала препятствием на пути к моему скорому обогащению. Если бы был у меня в руке меч, то я теперь же убил бы им тебя.

Но говорящее животное оказалось очень трудно смутить.

– Не я ли твоя ослица, на которой ты ездил с начала до сего дня? – продолжало нудно жаловаться животное. – Имела ли я привычку так поступать с тобою раньше?

– А ифрит его знает, – честно ответил Валаам. – Я ведь тебя только как два дня назад купил. Может прошлый хозяин именно потому от тебя и избавился, когда увидел, как ты ни с того ни с сего тупишь прямо на дороге. Ну и стой себе, зараза на одном месте, а я дальше пешком пойду.

Сказав сие, волшебник взвалил на плечо вещевой мешок и уже намылил пятки преодолеть тот короткий отрезок, который отделял его от Моава, как вдруг в сиянии золотом с неба спустился…

– Это ещё что такое?!! – возопил чародей и с чувством швырнул вещевой мешок себе под ноги.

Человек, возникший из ниоткуда выглядел ещё более странно, чем говорящая, полая внутри ослица с оторванным железным хвостом.

Хотя, казалось, что может быть страннее?

Ан нет, нате вам, любуйтесь.

Посланец, спустившийся с неба в золотом сиянии, был невысок, но крепок плотной фигурой. Незнакомец улыбался, длинные светлые волосы ниспадали на широкие плечи, одежда… да какая уж тут одежда, такого Валаам отродясь не видывал. Одежда явившегося с неба человека состояла словно из переливающегося куска расплавленного серебра.

Вот так чудо!

– Никак ангел? – охнул волшебник, заранее сгибаясь пополам в почтительном поклоне.

– Он самый! – подтвердил незнакомец, белозубо улыбаясь. – Спустился я с небес, дабы спросить тебя, за что ты бил ослицу свою?

– Так не идёт ведь зараза, что б она издохла проклятая вся, – ударил себя кулаком в грудь Валаам. – А мне позарез нужно в царство Моавитское к тамошнему царю. Ей богу не вру, ты мне веришь?

– Я спустился вниз, чтобы воспрепятствовать тебе, – улыбаясь, ответил «ангел», – потому что путь твой не прав передо мною.

– Однако хорошенькое дело, – налился пунцовой краской волшебник. – Ты, ангел, это… лучше не балуй, а то я… сам знаешь, чародей не из последних, могу и этим… как бишь его… «огненным шаром» по темени звездануть. Будь спок, заклятие нужное хорошо знаю. Раз я решил в Моав отправиться, так тому и быть. А ты, небось… – чернокнижник нехорошо прищурился, – за бродяжничающих иудеев хлопочешь так ведь? То-то я смотрю у тебя нос какой-то… с горбинкой… Правда волосы светлые, а это, брат, уже ни в какие ворота… Ты какой национальности хоть будешь, ливиец, египтянин, а может быть даже… безродный бедуин?

– Я ангел! – немного оскорблено ответил посланец небес. – У нас нет национальности.

– Как так нет национальности? – удивился Валаам. – Э-э-э-э… брат, так ведь совсем не бывает…

Но «ангел» вопреки ожиданиям не стал с ним спорить.

– Значит не пропустишь в Моав, так что ли?

Посланец небес кивнул.

– И это твоё последнее слово?